Дайте мне обезьяну - Страница 76

— Я уже за все ответил! За все!

— Ну, леченье твое, ты не волнуйся, мы берем на себя, тут все оплачено, это святое… А вот издержечки другого плана, это уж придется с тебя вычесть. А как же? В твой собачий проект капитал инвестирован, и не только интеллектуальный. Может, тебе смету показать? Ты хотя бы знаешь, сколько полоса газетная стоит?

— Да не надо мне ваших денег! Подавитесь моей зарплатой! — в сердцах закричал Тетюрин.

— Зарплатой? Нет, зарплатой ты уже не отделаешься, тут бабки покруче. Я даже на счетчик не намекаю… Сам должен понять.

— Тааак! — протянул Тетюрин, присвистнув. — Так это наезд?

— Ну уж не знаю, как тебе объяснить. С меня ведь тоже спросят.

— Так ты, Герман, просто бандит?

— Я не бандит, я художник.

— Как же мне с тобой разговаривать после того, что ты сказал мне? Ты же бандит. Обыкновенный пошлый бандит.

— Ты нас кидаешь, а я бандит? Да еще и пошлый?

— Где я кидаю? Кого?

— Нас! И не просто кидаешь, ты нас опускаешь! — он показал, как опускает. — Вот как ты делаешь. Меня кем только не обзывали, но пошляком — ни разу, никогда в жизни!

Косолапов, похоже, обиделся. Тетюрин молчал.

— Я понимаю, если б хоть жертва от тебя какая-нибудь требовалась, — поборов обиду, начал о своем по второму кругу Герман Федорович Косолапов. — Хотя бы усилие… Ни хрена! Пользуйся готовым. Твой же друг Негожин Костя из кожи вылезает, старается. А мы просто капризничаем! Побыть на собственной свадьбе не хотим! И потом вместе с невестой два-три раза на людях появиться… Делов-то! О чем разговор, Витя? Я же с тобой не хочу ссориться, поверь. Мне нравится, как ты работаешь. Я с тобой дружить хочу. Впереди столько дел еще. Давай по-хорошему. Мы с тобой художники, Витя, а не бандиты.

Потом, вспоминая эту беседу, Тетюрин не переставал удивляться тому, что тема вознаграждения практически не развивалась. Ну упомянул Косолапов о гонорарии, о тысяче баксов — о! тысяча баксов! — ну назвал их (ее, тысячу баксов) «приданым наоборот», а так больше давил на сознательность, на совестливость, на художественное чутье Тетюрина.

— Тебя же никто не заставляет детей заводить с Несоевой! — вразумлял Косолапов. — Это брак-символ, это знаковый брак! Без контекста он немыслим. Не было бы контекста, не было бы этих элекций несчастных, стал бы я с тобой возиться?!.

— Знаешь, Герман, я женюсь, я тебе не говорил, но я давно жениться хочу, у меня есть на ком, у меня подруга красавица, мы два года вместе живем, боже, как я ее люблю, как я ее люблю, ты просто не знаешь! Все, решил, женюсь! Катя.

— Когда ты женишься?

— Вот приеду домой и женюсь.

— Женись — кто тебе мешает? Я рад за тебя. Через месяц-другой разведем тебя с Несоевой, ты даже знать не будешь, и подруге своей не говори, я все на себя беру, это ж формальности — разводы, печати, дело техники, главное, чтобы сейчас, на этой свадьбе — здесь и сейчас!.. Книжку твою выпустим, я тебе в Москве такой промоушн устрою! Ну Витек, ну пожалуйста, позволь тебя женить — чисто формально! Не пожалеешь!

— Женюсь, женюсь, — повторял Тетюрин, не слушая Косолапова.

— Хочешь верность сохранять, сохраняй, — сказал Косолапов.

— Женюсь, женюсь, — повторял Тетюрин.

Между тем блефовал Косолапов. Ни в какой тупик не загонял его Тетюрин — отказался бы, и ничего б не случилось. На случай отказа Косолапов подготовил уже другой сценарий, пускай менее выразительный, но зато и не хлопотный вовсе. Тетюрин по-прежнему остается женихом Несоевой, наработки не теряют силы. История любви, собачка Тим и все такое… «Слезы мешают жить». И то, что Тетюрина враги Несоевой отметелили подло с целью нагадить Анастасии Степановне, главным козырем остается, от этого никуда не уйти. Так отметелили, гады, что свадьбы не будет. Ну и пусть свадьбы не будет. Обидно. Но тем хуже для них, для врагов «Силы и справедливости». Народ у нас, как известно, жалеет битых, изгнанных и уволенных.

— Соглашайся. А там поглядим. Там видно будет.

— Что значит «видно будет»?

— Ну… может, у вас и здесь получится что-нибудь… Откуда я знаю. Я в личную жизнь не вмешиваюсь.

— Но ведь это абсурд! Герман, это абсурд, абсурд, абсурд!

— Ты разлюбил абсурд? Мне казалось, абсурд — это твоя стихия?

На такое Тетюрин не нашелся ответить.

— Ты не торопись, ты подумай до вечера. Не горячись. Я приду.

До вечера он добросовестно думал — в частности, о материальных благах, о той же книжке с промоушном и о тысяче баксов. Вечер не наступил еще, а он уже догадался, что в принципе согласится. Но надо быть перед самим собой до конца честным. Надо самому понять, почему он пойдет на это. Угрозы тут, конечно, ни при чем, не на того напали. И любовь к искусству ни при чем (иначе было бы просто по-идиотски). Тогда — почему? А потому. Тысяча баксов. Он заработает на браке с Несоевой на свадебное путешествие с Катькой! Вот человеческий аргумент, а вовсе не идейные соображения и не художественное чутье. Все-таки его натура была не такой художественной, какой виделась Косолапову. А может быть, он просто профессионализировался.

А может быть, хитрый Косолапов как раз и рассчитывал в конечном итоге на стремительную профессионализацию Тетюрина.

На элекции в Новосибирске он обязательно возьмет Тетюрина к себе в команду.

И в Пензе. И в Челябинске. И в сопредельной республике Беларусь.

А там, глядишь, и в Госдуму. А там, глядишь, — президентские.

2

Тетюрин о возмездии не мечтал и все же был удручен тем обстоятельством, что даже для видимости, для проформы никто не собирался искать его истязателей. Вот навещают, фрукты несут, произносят слова сочувствия с неизменным таким юморком, дескать, как это, брат, тебя угораздило — будто он с карусели упал по пьяному делу. Будто жертва он не террора, а несчастного случая. Объяснил же ему Филимонов: ни одной не проходит кампании, чтобы кого-нибудь не побили. Успокоил. Статистика. Получается, что Тетюрин всего лишь общий закон подтвердил, как если бы под машину попал в магнитную бурю. Досадно.