Дайте мне обезьяну - Страница 60

— Почему он не молчал в тряпочку? Кто его просил выступать?

— Возможно, это провокация, Анастасия Степановна. Я даже уверен, провокация!

— Не надо басен, «провокация»! Вы меня за дурочку держите? Он же дискредитирует все движение! весь блок!

— Я просто убежден, он держится молодцом. Надо снять эту проблему как можно скорее.

— Гнать таких надо. Или вы другого мнения?

— Ценный специалист, Анастасия Степановна. Вот увидите, он еще пригодится. Подождите, — спохватился Косолапов, — я совсем забыл! У вас же великолепная анаграмма, Анастасия Степановна! Хотите скажу? Слушайте. «Анастасия Степановна Несоева». А НОВАЯ НЕВЕСТА, ОНА И НАС СПАСЕТ! — Косолапов замолчал, ожидая реакции.

— А я при чем? — спросила Несоева.

— Это ваша анаграмма. Ваша! Из ваших букв и только из ваших! А НОВАЯ НЕВЕСТА, ОНА И НАС СПАСЕТ. Прямо-таки слоган, заклинание! Прекрасная анаграмма!

— Какая невеста еще?

— Ну, невесту мы обыграем как-нибудь. Главное не невеста, главное ОНА И НАС СПАСЕТ! Вот что главное.

— Это ваш пьяница изобрел?

— Другой. А этот обрабатывал. Статью пишет.

— Ладно. Последний раз, — сказала Несоева. — Первый и последний.

А все дело в том, что в городе Т-ске — не то в связи с непростым международным положением, не то в подражание столичным порядкам — приняты были когда-то (а когда, уже и не вспомнит никто) Временные правила проживания иногородних граждан. Любое лицо, посетившее Т-ск на срок более трех дней, обязано зарегистрироваться в одном из отделов правопорядка. Так на бумаге. А по жизни эти правила никем давно уже не соблюдаются. Мало кто помнит о них. Приезжие даже не догадываются о необходимости регистрации.

Никто из политтехнологов, наводнивших Т-ск, чьи бы они ни обслуживали интересы, понятно, нигде не регистрировался. Правила были настолько формальными, что никому даже в голову не приходило использовать их в предэлекционных сражениях.

И все-таки в редких — скажем, редчайших — нет, в исключительных случаях представители некоторых силовых структур вспоминали о букве закона. Речь идет о работниках мед. вытрезвителей, а точнее, именно мед. вытрезвителя № 2, заметно отличающихся от коллег из № 1 и № 3 не только степенью обостренности корпоративного честолюбия, но и похвальной последовательностью в отстаивании чистоты принципов. Необходимость такого отстаивания, или, иначе, стояния на своем, возникала, когда зарвавшийся клиент качал права с особым цинизмом, и хуже всего, когда нетрезвый, но будто бы умный (бывали такие), в безрассудном протесте своем брался отрицать саму легитимность институтов мед. вытрезвления. Мол, идея принудительного вытрезвления, по сути, противоречит Конституции Российской Федерации. А то еще и Хельсинкским соглашениям о правах человека. Можно простить любую эскападу — декларацию собственной трезвости или даже претензию на якобы пропавшие из заднего кармана 244 рубля, и это можно простить или хотя бы понять, но когда вам отказывают в праве на ваше законное существование, когда отрицают вашу реальность?.. И, главное, кто? Ты че, браток, ты, козел, где находишься, чмо, это не мы незаконны, а ты, мудило. Почки ему не отбили и легкие тоже, но раздетого до трусов к батарее приковали, чтобы не дергался. Вот к таким знатокам Основного Закона страны и применим неосновной, третьесортный, формальный закончик реальной местности. Че ж ты, если умник такой, не зарегистрировался, лох? Да еще оскорбляешь представителей власти? И при исполнении? Протокол составлялся и все такое. Перспективу пока не придумали. Можно за хулиганство, можно за оскорбление. А наркотиков нет ли, посмотрим сейчас… А в ботиночках? Нет? Есть? Ну, Тетюрин, ты влип.

Исправительные работы, галеры, батоги, измазанного дегтем, в пуху вывалянного и — на осле за городские ворота.

Спасло то, что Негожин, заручившийся в ту ночь двух «телок» согласием, выйдя на улицу, видел, как увозили Тетюрина. Ночь тихой была, а Тетюрина увозили. Никогда не путал Негожин частную жизнь с профессиональным делом. Он в штаб позвонил — «Справедливости и силы» (был у него телефончик); в час ночи в штабе не спали. Позвал Филимонова (знал кого), представился. Объяснил, чем полезен будет в ближайшее время — на ответственном этапе кампании, и сказал, чем сейчас, а сейчас он был полезен Тетюриным. Не важно, высоким ли духом товарищества или холодным расчетом руководствовался Негожин, он и Тетюрина спас, и контакт нашел; Филимонов благодарил информатора.

Около трех ночи Филимонов был в «двоечке». Но работники № 2 не хотели отдавать Тетюрина. Вон, любого другого, пожалуйста, спят ягнятками, а этого нет. Во-первых, он злостный нарушитель Временных правил. Во-вторых, дебошир, оскорбитель. В-третьих… а что в-третьих, завтра узнаете.

Неподкупность милиции потрясла Филимонова.

Дело пахло скандалом.

Филимонов звонком, пока не наступило «в-третьих», разбудил Косолапова. Косолапов выругался, но понял сразу: надо спешить. Спешить потушить. В семь утра Косолапов лично позвонил Несоевой.

У Несоевой были отношения формального и неформального рода — с кем надо и даже с кем не обязательно надо. Кроме того, как раз прародитель блока «Справедливость и сила», давно почивший в бозе блок «Народная воля», как установил Косолапов — и о чем Несоева уже не помнила, — в стародавние времена решительно лоббировал пресловутые Временные правила регистрации иногородних граждан. А теперь жертвой правил, сказал Косолапов, стал наш человек. Анастасия Степановна сначала не верила. «Какая регистрация? — недоумевала Несоева, — что вы мне тут несете?» Стоило труда объяснить Анастасии Степановне, что эти правила, оказывается, еще существуют, что время их не прошло, ибо их еще применяют. Спросонок Несоева представила заговор враждебных сил и обругала мнимых врагов крепким словом. Но когда узнала, что «наш человек» томится не где-нибудь, а в мед. вытрезвителе № 2, ее негодование уже обратилось против Тетюрина.